В комментах к одному из предыдущих постингов было высказано предположение: «некоторые лишь из Вашего постинга узнали о Волынской трагедии ». Не знаю так ли это, но даже для тех, кто информирован о ней, думаю полезным будет иметь под рукой текст об этнических чистках на территории Западной Украины, написанный одним из лучших современных историков, большим другом Украины, профессором Йельского университета Тимоти Снайдером. Ниже в нескольких постингах следует перевод А.Собченко на русский язык восьмой главы из книги Т.Снайдера «Воссоздание наций» (Timothy Snyder. The Reconstruction of Nations: Poland, Ukraine, Lithuania, Belarus in 1569-1999. Yale University Press, 2003 ).

Классификация и ликвидация групп
Как следует из названия, действия украинцев в отношении поляков, и поляков в отношении украинцев не могут рассматриваться только в рамках событий, касавшихся лишь этих двух национальных групп, и не могут быть понятны в рамках только национальной истории. С точки зрения трансформации взаимоотношений поляков и украинцев более важную роль сыграло поведение оккупантов, как советских, таких и немецко-фашистских, которые классифицировали людей по группам и депортировали или убивали их согласно классификации.
Как коммунисты, так и фашисты, начиная с 1939 г. стали выдавать всем удостоверения личности, что казалось вполне обыденной бюрократической процедурой, но имело огромные последствия. В 1939 г. во Львове ходила шутка о том, что «человек состоит из тела, души и паспорта». Как мы увидим, удостоверение личности, выданное в 1939 г., очень часто определяло, останется ли душа в теле . До реализации «окончательного решения» еврейского вопроса немецкие власти переместили сотни тысяч людей из оккупированной Польши и в нее согласно причудливым схемам, которые никогда не были доведены до конца. Эти перемещения населения создали своего рода модель: в декабре 1941 г. некоторые украинские деятели генерал-губернаторства решили, что взаимные этнические чистки привели бы к решению польско-украинских территориальных споров. Лидеры Украинского центрального комитета даже предложили полякам провести в будущем обмен населения «по немецкой модели» . Между 1939 и 1941 гг. советские оккупанты депортировали по меньшей мере четыреста тысяч человек, что составляло примерно 3% населения этих территорий. Среди депортированных доля евреев и поляков была непропорционально высока. Эти депортации прекратились лишь с немецким вторжением в июне 1941 г. По мере того как немецкие войска углублялись на украинскую территорию, сотрудники НКВД поспешно уничтожали тысячи политических заключенных, большинство из которых были украинцами. Эта акция была представлена украинскими националистами как преступление, совершенное евреями. В столь уязвимый момент прибыли немецкие войска, которые представили убийства, совершенные НКВД, как преступление, за которое украинцам следует отомстить евреям. Характерно, что эта пропагандистская ложь оказалась эффективной .
Период 1939-1941 гг. следует рассматривать как первый этап принятия общественностью идеи о том, что люди должны быть классифицированы по группам, и отношение к ним должно соответствовать классификации. Начиная с 1941 г. «окончательное решение» еврейского вопроса показало обществу, что группа может быть полностью физически ликвидирована . В конце 1941 г. и в течение 1942 г. несколько тысяч украинцев участвовали в претворении в жизнь «окончательного решения» в качестве полицаев как в Галиции, так и на Волыни . Геноцид осуществлялся на глазах поляков . Основным проявлением Холокоста в Галиции и на Волыни было хладнокровное убийство местных евреев. В рамках определенных историографических традиций Холокост (или Шоа) положил конец непрерывной истории евреев в Европе и породил условия для создания еврейского государства за ее пределами. Эту точку зрения легко понять. В рамках других историографических традиций Холокост был вынесен за рамки основного исторического процесса, будь то рассказ о коммунистической революции либо о национальном развитии. Критическое рассмотрение военной и послевоенной истории Восточной Европы требует отстраниться от обеих традиций и представить себе «окончательное решение» в рамках серии событий и их последствия для общества, которое либо наблюдало за ними, либо принимало в них участие.
Стоит напомнить, что немецкая оккупация Волыни летом 1941 г. была вторым тоталитарным режимом за три года. Она сыграла важную роль в формировании характера многих молодых украинцев, но не стала крещением, открывшим для них политическую жизнь. Многие из молодых украинцев, вступивших в 1941 г. во вспомогательные фашистские полицейские подразделения (Hilfspolizei) , с 1939 г. служили при советской власти милиционерами. Там они прошли курс политучебы, на котором польско-украинские разногласия были представлены им как классовая борьба, у которой было национальное решение: депортация представителей образованного класса, которые были преимущественно поляками. Участие в «окончательном решении» с 1941 г. трансформировало участников, оно превратило украинских парней с Волыни в монстров, которыми они не стали бы при иных обстоятельствах. У украинцев, пошедших работать в немецкую оккупационную администрацию и вступивших в немецкую полицию в 1941 г., была несколько иная мотивация: они хотели продолжать заниматься тем, что они делали раньше; самим определять свою судьбу; присваивать чужое имущество; убивать евреев; повышать свой статус; а также подготовиться к политическим событиям, которые произойдут позже. Поскольку украинское государство предстояло еще создать, тогда как польское государство - лишь воссоздать, украинские националисты были заинтересованы в сотрудничестве с немцами, они поощряли молодых украинцев идти в созданные немцами органы власти. Однако повседневная практика сотрудничества с немецкими оккупационными властями имела мало общего с целью украинских националистов, против которой выступали сами немцы, и сводилась в основном к убийствам евреев - важным элементом фашистской политики. Еще раз напоминаю, самым большим изменением в волынском обществе было убийство 98,5% волынских евреев . Однако нашей задачей является изучение последствий Холокоста для коллаборационистов. Нацисты обучили украинских полицаев не только обращаться с оружием, но и ненавидеть евреев. Эсэсовцы внушили молодым украинским новобранцам антисемитские идеи на их родном языке . Понимая все это, митрополит Шептицкий написал письмо Генриху Гиммлеру с просьбой не использовать украинских полицаев при расстрелах евреев. В ноябре 1942 г. Шептицкий обратился с пасторским обращением «Не убий» . В послании Шептицкого, прочитанном с амвонов всех греко-католических церквей, говорилось о том, что никакая земная цель не может оправдать убийство.
К этому времени несколько тысяч украинцев уже совершили политическое убийство во имя дела, которое было чуждым для них, - во имя «тысячелетнего рейха» Адольфа Гитлера. Холокост научил их, что массовое убийство мирных жителей можно осуществить благодаря четкой организации и наличию в нужное время и в нужном месте людей, готовых стрелять в безоружных мужчин, женщин и детей. Хотя концентрационные лагеря смерти, такие как Собибор, находились весьма близко, в конце 1941 г. и в течение всего 1942 г. евреев Волыни не вывозили туда; их выводили в открытое поле и убивали не газом, а пулями. Деревня за деревней, местечко за местечком древняя цивилизация была стерта с лица земли. Вспомните волынское местечко Острог, упомянутое ранее как центр споров по поводу реформы христианства, возникших на раннем этапе Нового времени. Острог также был историческим центром еврейского образования. Восстание Богдана Хмельницкого 1648 г., положившее конец восточнославянскому Ренессансу, было описано выпускником Острожской иешивы Натаном Ганноверским. Его сочинение «Пучина бездонная» (Йавен метцула) оказалось жутким пророчеством. Острог был одним из первых волынских городков, которого коснулось «окончательное решение». К концу 1941 г., еще до того, как в Остроге было создано гетто, две трети местных евреев были уже убиты .Во второй половине 1942 г, когда выжившее еврейское население было заперто в гетто, войска СС с помощью украинских и немецких полицаев. провели основные акции. Городские евреи были выведены из своих гетто к ямам, вырытым на расстоянии нескольких километрах от городка, им было приказано снять всю одежду и личные принадлежности и лечь, после чего эсэсовцы расстреливали их автоматными очередями. В обязанности украинских полицаев входило убивать евреев, пытавшихся бежать из гетто, когда начиналась его ликвидация, евреев, пытавшихся бежать на пути к месту казни, а также добивать евреев, выживших после автоматных очередей. Реализация геноцида в мелких городках и селах не так хорошо задокументирована, однако и здесь украинские полицаи играли бὀльшую роль. В общей сложности двенадцать тысяч украинских полицаев помогало примерно тысяче четыремстам немецким полицейским в убийстве около двухсот тысяч волынских евреев. Хотя их доля в собственно расстрелах невелика, действия украинских полицаев сделали Холокост на Волыни возможным . Они продолжали выполнять свою работу вплоть до декабря 1942 г.
Следующей весной, в марте-апреле 1943 г. практически все украинские полицаи ушли с немецкой службы и вступили в партизанские отряды Украинской повстанческой армии (УПА) . Одной из их главных задач в рядах УПА стала очистка Волыни от польского присутствия. Поляки обычно приписывают успех этой операции УПА изначальной склонности украинцев к жестокости, однако это было скорее результатом их недавно приобретенного опыта. Люди делают то, чему их обучили, и если они делают свою работу часто, то делают ее хорошо,. Украинские партизаны, проводившие массовую ликвидацию поляков в 1943 г., применяли тактику, которой они овладели, сотрудничая с немцами в деле проведения Холокоста в жизнь в 1942 г., а именно: детальное планирование и выбор объекта для проведения операции; тщательные заверения местного населения перед акцией в том, что у них нет никакого основания для беспокойства; внезапное окружение поселений и физическая ликвидация людей. Украинцы научились технологии массового уничтожения у немцев. Вот почему этнические чистки УПА оказались столь эффективными, и почему в 1943 г. волынские поляки оказались почти столь же беспомощными, как волынские евреи в 1942 г. Кампания против поляков началась на Волыни, а не в Галиции связана, в частности, с тем, что на Волыни украинские полицаи играли бὀльшую роль в деле реализации «окончательного решения». Таким образом, между Холокостом евреев и бойней поляков существует взаимосвязь, поскольку они объясняются наличием на Волыни тысяч украинцев, имевших опыт в деле реализации геноцида. Но почему украинские националисты решили ликвидировать поляков на Украине? В 1942 г. украинские полицаи получили от немцев приказ убивать евреев. От кого же партизаны УПА, которые в основном были раньше полицаями, получили в 1943 г. приказ убивать поляков?

Декапитация гражданского общества
Деморализация и избиение украинской и польской элиты стали, возможно, самой главной причиной польско-украинского конфликта. Первая советская оккупация (1939-1941) привела к декапитации польского и украинского общества путем депортации и физического уничтожения элиты. Хотя поляков и евреев депортировали и убивали больше, чем украинцев, среди жертв коммунистов оказалось некоторое количество образованных украинцев. По меньшей мере, четыреста тысяч граждан Польши были арестованы и депортированы с бывших территорий восточной Польши в Казахстан и Сибирь.
В первую очередь депортации подлежали государственные чиновники и интеллигенция, в результате чего во многих селениях не осталось авторитетных личностей, которые могли бы играть роль морального ориентира. По приказу Сталина НКВД расстрелял более двадцати тысяч образованных польских граждан, взятых в плен Красной армией в 1939 г., включая почти половину польского офицерского корпуса. Из них от семи до девяти сотен были евреи, что, среди прочего, свидетельствовало о наличии еврейских офицеров в Польской армии. Это преступление обычно связывается с расстрелом в Катынском лесу, но расстрелы проводились и в других местах. При уходе советских войск из Галиции и Волыни после начала войны в 1941 г. НКВД расстрелял еще несколько тысяч местных поляков, евреев и украинцев .
С немецкой стороны, в генерал-губернаторстве немцы убивали польскую интеллигенцию и отправляли в заключение подозрительных украинцев. Немецкие репрессии создавали условия для следующих преступлений по мотивам мести: к примеру, польские надзиратели (капо) убили в Освенциме двух братьев лидера украинских националистов Степана Бандеры

© AP Photo, Mark Schiefelbein

Известный американский историк-русофоб Тимоти Снайдер в интервью «Эль Паис» делится своими мыслями на предмет того, что Интернет отлично манипулирует людьми. Один из самых простых способов такого манипулирования - это попытка разделить мир на «чужих» и «своих». Информационное пространство можно целиком заполнить ложью и с помощью «фэйков» отвлечь людей от реального положения дел. И в Интернете это отлично получается.

El País (Испания): «интернет отлично манипулирует людьми» - Тимоти Снайдер

Мало чье мнение о Центральной и Восточной Европе имеет больший вес, чем мнение эксперта Тимоти Снайдера (Timothy Snyder). В своей новой книге профессор Йельского университета предлагает разоблачительный портрет президентов США и России. Снайдер утверждает, что Дональд Трамп и Владимир Путин озабочены исключительно личным обогащением и благосостоянием ближайшего круга. И оба нашли средство добиться искомого — манипулируя эмоциями посредством Интернета

Тимоти Снайдер родился в Огайо (США). Этот 49-летний Дон Кихот борется за правду в политике и журналистике, манипулируемой самыми могущественными правительствами посредством Интернета. Он читает лекции и занимается исследованиями в Вене, является экспертом в области истории Европы, как и его друг Тони Джадт (Tony Judt).

Автор книги «О тирании» (2016), манифеста, в котором он призывает быть начеку против фэйковых новостей, приведших Дональда Трампа на президентское кресло, выпускает в Испании «Путь к несвободе, где собирает всех современных демонов, бичуемых им с наибольшим упорством, вышеупомянутого Трампа и российского президента Владимира Путина.

Этого последнего историк выставляет настоящим сатрапом, который хитростью вторгся на Украину, чтобы завладеть ею, представив все так, что задуманный им захват якобы осуществили сами украинцы. Новая книга Снайдера полна деталей и бесспорных фактов.

Американский интеллектуал очень стесняется позировать для фотографии. На интервью он приходит из школы, куда провожал восьмилетнего сына. Первая строка его последней книги о том, как родился сын. С этого мы и начинаем разговор.

«Эль Паис»: Вы больше не упоминаете о сыне в книге, но создается ощущение, что Вы пишете для нынешних мальчишек и девчонок, предостерегая их от будущих разочарований…

Тимоти Снайдер: Я начал со сцены рождения сына под впечатлением шока: здесь начиналась новая жизнь, а другие люди, которых я знал, умирали. Это был 2010 год, очень много вещей тогда кардинально изменились: случился финансовый кризис, Интернет превратился в соцсети. История — это последовательность событий, которые уже произошли. Следует понимать ее именно так. Чтобы объяснить историю, ты должен понимать, что с тобой происходить в момент, когда ты это делаешь.

— Ваша другая книга, «Кровавые земли», рассказывает о массовых убийствах ХХ века. В этом веке вторжение на Украину является продолжением тех ужасов… Мэри Макмиллан (Mary¬McMillan), историк, говорит, что вы предупреждаете, потому что знаете историю…

— Это правда, мои книги разговаривают между собой. В «Кровавых землях» показано, что в ХХ веке массовые убийства были еще страшнее, что политика убийства была доминирующей, как никогда больше. И эти убийства происходили не потому что появились какие-то тайные машины. Просто одни люди убивали других. В книгах «О тирании» и «Пути к несвободе» я пытаюсь предупредить лишь о том, что обычные люди, как мы с вами, способны на подобное. И Украина в этом смысле — важная точка соединения между ХХ и XXI веками. Чтобы понять, что произошло в ХХ веке, нужно обратиться к Украине. Там Сталин совершил страшное преступление, и для Гитлера эта территория была очень важна. Украина находится в самом центре клубка причин, по которым была развязана Вторая мировая война. Благодаря Украине я очень многое понял, когда писал «О тирании», о правде и Интернете. И здесь, в «Пути к несвободе» я эти вещи подтверждаю документально. С Путиным в 2010-ом на Украине уже произошло то, что с Трампом в 2016-ом. Уже тогда Путин использовал Интернет для одурачивания. А поскольку мы не поняли этого сразу, то стали жертвами обмана вторично.

— Здесь Вы настаиваете на том, что у жертв есть имена.

— История работает по схемам, которые мы должны объяснить, чтобы понять, как возможны массовые убийства. Но говорим мы всегда о конкретных людях. А значит, о морали. История помогает нам диагностировать проблемы и напоминает, что каждая жертва — это конкретный человек. Фотографии, хроника заставляют нас сначала содрогнуться, но потом чувство притупляется, и мы видим массы. А убивают людей, которые жили и перестали жить.

— В своих книгах Вы говорите о явлениях, которые повторяются сегодня: уничтожение, репрессии, депортация…

— История современного мира — это история империализма. Империализм связан с этими явлениями. История моей страны, как и Вашей, полна документальных свидетельств этого. Мои книги о том, что бывает, когда империализм или колониализм возвращаются в Европу. Самое удивительное в Гитлере то, что он рассматривал европейские страны как возможные колонии. Украина была для него Африкой, он сам так говорит. И Сталин говорит: в отличие от Англии или Франции у меня нет морской державы, поэтому я должен относиться к собственной территории как к колониальной. Так что обе книги — «Кровавые земли» и «Черные земли» — рассказывают об империалистической истории Европы. Империалистический образ мысли и отношение к людям возвращаются в Европу и очень быстро приводят к массовым убийствам, потому что континент перенаселен, а русские и немцы по-прежнему имеют виды на определенные территории. Российско-украинская война 2014 года была из этой же серии: очень большая страна, с очень большой армией напала на очень маленькую страну в момент ее слабости.

— В предыдущих книгах Вы говорили о прошлом. О жестоком, страшном прошлом. Жестоким был Гитлер, Сталин, теперь — Путин. Количество потерь разное, но жестокость расправ похожа.

— Способность человека быть жестоким не изменяется со временем. Как и не изменяется способность людей верить, что жестокость служит высшему благу. Некоторые имеют удивительное свойство получать удовольствие от жестокости и не восставать против нее, и к таким относится президент США, очень жестокий человек, который восторгается злом как таковым. Он получает удовольствие, обманывая своих последователей, просто от самого процесса. Причинение боли — это цель. Мы можем заглянуть в прошлое, чтобы научиться чему-то. А можем выбрать другой путь — лгать о прошлом. Это делает Путин. И он знает, что лжет.

— Лжет об истории своей страны.

— Да, о преступлениях советского режима. О том, о чем поначалу он считал должным говорить, теперь нельзя даже упоминать, это приравнивается к преступлению. Российская внешняя политика следует этому указанию. С другой стороны, так же как Гитлер и Сталин, которые попирали границы и государства, Путин захватил Украину. Используя этнические критерии, как и его предшественники.

— Трамп возрождает превосходство белой расы, строит стены. Путин цитирует философа-фашиста. Вторгается на Украину. Вместе они пользуются «вбросами». Это же коалиция, как когда-то в европейских войнах.

— Именно. И очень важно помнить, что в свое время фашизм получил международное развитие. Одни научились у других. Обычно мы помним только о Германии и считаем нацистов единственными врагами. Но на СССР в 1941 году напали не только немцы, но и итальянские, испанские, румынские добровольцы… Сегодня происходит нечто подобное. Это происходит в Венгрии, Польше, США, России, Италии, Швеции… И можно говорить не просто о сходстве, но и о связях. А связи возможны, в первую очередь, через Интернет. Интернет превратился в гораздо более мощный инструмент правых сил, чем левых, по крайней мере на данный момент. Но кое-что очень отличается, особенно если посмотреть на Путина и Трампа. А именно то, что этот тип политических правых связан исключительно с богатством. Что бы мы ни думали о Муссолини и Гитлере, их особенно не беспокоило личное благосостояние. В то время как Путин параноидально печется о капиталах — своих и своих соратников и близких. Трамп тоже помешан на приумножении богатств людей, которые носят его фамилию. Как управляется Россия? Кучкой людей, которые контролируют большинство ресурсов и телевидение, и поэтому могут очень эффективно создавать альтернативную реальность. Как выбрали Трампа? Эти русские дали немного денег, чтобы повлиять на информационные потоки в США. И это, к сожалению, они делают с большим успехом.

— То есть, они объединяются, чтобы манипулировать.

— Роберт Мерсер (Robert Mercer), Стив Бэннон (Steve Bannon) и компания Cambridge Analytica используют богатство человека, чтобы заходить в Интернет и пытаться повлиять на человеческие эмоции и заставить кого-то голосовать или нет, в зависимости от интересов. Это своего рода брак между колоссальным капиталом и желанием сохранить его путем манипуляций эмоциями в Интернете с помощью «фэйков» и другими вещами. Один из самых простых способов манипулировать людьми, держать их вдалеке от информации — это разделить мир на «чужих» и «своих». И в Интернете это отлично получается: нажмите на эту ссылку, и вы почувствуете себя отлично. Это, конечно, возвращает нас к фашизму, который как раз и основывается на идее противопоставления — «они» и «мы».

— В книге «О тирании» Вы говорите о сложном моменте, который переживает журналистика. Почему кто-то хочет покончить с ней?

— Мы обычно думаем, что если мы что-то говорим по радио, телевидению или в газетах, то есть свобода слова, а значит и демократия. Но это не так. И Путин, и Трамп прекрасно понимают, что информационное пространство можно целиком заполнить ложью. Так, чтобы казалось, что идет разговор, потому что разные люди говорят разные вещи. Но разговор — это не журналистика, хороший журналист ищет факты. Разумеется, гораздо проще заполнить пространство враньем. Путин и Трамп боятся журналистов и ненавидят их, потому что понимают то, что нам всем тоже следует понять: чтобы быть свободными, мы должны оперировать фактами. Если мы не говорим о фактах, не верим в них, мы лишь жертвы очередного обмана.

— Почему Вас так беспокоит журналистика?

Контекст

Война будущего начнется в интернете

Süddeutsche Zeitung 02.05.2018

Современные интернет-миллионеры - наследники Рокфеллера?

Atlantico 29.07.2018

Россия может отключить интернет странам НАТО

The Guardian 15.12.2017

Как оправдывается Facebook

Nihon Keizai 20.10.2017 — Я из провинции, у нас всегда было несколько конкурирующих между собой местных газет. Теперь этого нет. Когда умирают местные газеты, умирает демократия. В этом смысле полезно обратить внимание на то, что происходит в России. Там местные новости умирают раньше, чем в других странах. Когда умирают местные новости, начинают говорить о СМИ, и это значит, что ситуация вышла из-под контроля, потому что никто не доверяет СМИ. Почему я, живя в Небраске, должен верить репортеру из Лос-Анжелеса или Нью-Йорка, который никогда не бывал в Небраске? Я не верю. Россия нам демонстрирует, что происходит в таких случаях — люди не верят тому, что рассказывают им СМИ, а власти делают так, чтобы они не верили и всем остальным. Это то, чего пытается добиться Трамп — тотального недоверия. Он говорит: не верьте СМИ, возненавидьте журналистов, верьте своим чувствам. А потом открывает тебе, что это за чувства: страх, ненависть, высокомерие. Отчасти я придаю такое значение журналистике, особенно на местах, потому что вижу, что происходит, когда она исчезает. Когда журналисты, особенно местные, исчезают, власти получают возможность управлять с позиций недоверия. Благодаря журналистам мы знаем о глобальной войне, о глобальном неравенстве. Чтобы победить глобальное неравенство, нет ничего более действенного, чем новости из первых рук.

— В последней книге Вы говорите, что, когда порядок вещей нарушается, утраченные достоинства возвращаются…

— В «Пути к несвободе» мне показалось необходимым написать об этике. Показать, что мы унаследовали такие институты, как журналистика или европейское сотрудничество, которые помогают нам быть более достойными людьми. И когда этим институтам брошен вызов, мораль на мгновение выходит из тени, прежде чем сгинуть. Институты, о которых я говорю, должны сохраняться, но нужно создавать и новые.

— Европе сейчас угрожают две вещи — Брексит и каталонский вопрос. Что Вы об этом думаете?

— Во-первых, есть одно общее правило: нельзя заставить людей быть вместе, когда они этого не хотят. Это мне понятно. Во-вторых, Вторая мировая война показала нам, что так называемое национальное государство — это, в большой степени, фикция. А если оно и существовало, то давно кануло в лету: Польша, Чехословакия, Эстония, Литва… Существует история империй и Европы… И функция Европы — помогать государствам. А люди часто ошибаются (я говорю сейчас о Великобритании), потому что не понимают, что Европа помогает им быть государством. Это большая ошибка. Почти никто в Великобритании этого не признает. А риск в том, что, когда вещи начинают разрушаться, они так и продолжают разрушаться. Дело не только в том, что Великобритания выйдет из ЕС, но и сама Великобритания перестанет быть такой, какой люди ожидают ее видеть. Она совсем иначе будет разговаривать с глазу на глаз с Россией, с США, с Китаем, чем когда она является частью Европы и уютной европейской глобализации.

— А Каталония?

— Я не знаком с ситуацией в достаточной степени, чтобы иметь четкую позицию. Думаю, что очень важно в случае современных сепаратистских движений — будь то в Каталонии или в Шотландии — убедиться в том, что дискуссия не находится под контролем внешних факторов. Если русских интересует Каталония, как их интересует Шотландия, как их интересует все, что может ослабить Испанию и Европу в целом, это не значит, что у каталонцев нет права решать свою судьбу самим. Но при принятии такого решения люди должны понимать, что им некуда идти, кроме как в «большое плаванье». Или ты идешь в мир, где есть Россия, Америка и Китай, или ты идешь в Европу. Невозможно быть одному, это иллюзия. Я не хочу говорить о Каталонии, потому что я там не жил, я не уверен, что понимаю ее историю, но моя общая идея в том, что если ты откуда-то уходишь, ты должен знать, куда идешь, потом что в противном случае, кто-то другой решит это за тебя.

— Вы вспоминаете об Элиоте и Оруэлле, когда говорите о тенях ХХ века. Наш век тоже век теней…

— Потому и необходимы факты. Управлять из мрака значит говорить людям то, что они хотят услышать, удерживать их в поле эмоций. В то время как поиск истины дает широту и глубину, потому что результат поиска поражает. И эта способность поражаться делает нас, как граждан, лучше. 

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Биография

Докторскую степень получил в 1997 году в Оксфорде . Работал в Национальном центре научных исследований (CNRS, Франция в 1994-1995 гг.), а также в Венском институте наук про человека (Institut für die Wissenschaften vom Menschen).

Избранные труды

Монографии

• Bloodlands: Europe Between Hitler and Stalin, Basic Books/Random House, 2010. Переведена на 12 языков.
• The Red Prince: The Secret Lives of a Habsburg Archduke, Basic Books/Random House, 2008.
• Times of London notable book. American Association of Ukrainan Studies prize. Переведена на 9 языков.
• Sketches from a Secret War: A Polish Artist’s Mission to Liberate Soviet Ukraine,

Yale University Press, 2005 . Pro Historia Polonorum Prize. Переведена на 2 языка.

• The Reconstruction of Nations: Poland, Ukraine, Lithuania, Belarus,1569-1999,

Yale University Press, 2003 . Philadelphia Enquirer notable book. Five prizes. Переведена на 3 языка.

• Nationalism, Marxism, and Modern Central Europe: A Biography of Kazimierz Kelles-Krauz, 1872-1905,
• Harvard Ukrainian Research Institute and Harvard University Press, 1997. Halecki Prize. One translation.
• The Economic Crisis of Perestroika, Council on Economic Priorities, 1991.

Издания в соавторстве

• Stalinism and Europe: Terror, War, and Domination, 1937-1947, forthcoming 2011, coedited with Ray Brandon.
• The Wall Around the West: State Borders and Immigration Controls in Europe and North America, Rowman and Littlefield, 2000, coedited with Peter Andreas.

Разделы в коллективных трудах

• Lieven, Cambridge History of Russia;
• Brandon, Shoah in Ukraine;
• Salvatici, Confini;
• Jasiewicz, Swiat nie pożegnany;
• Pisuliński, Akcja Wisła;
• Chiari, Geschichte und Mythos der polnischen Heimatarmee;
• Müller, Memory and Power in Postwar Europe;
• King, Nations Abroad;
• Williamson, Economic Consequences of Soviet Disintegration;

Статьи в научных журналах

• «The Causes of Ukrainian-Polish Ethnic Cleansing, 1943,» Past and Present, 179 (2003), 197-234 . 1a and 1b.
• «To Resolve the Ukrainian Problem Once and for All’: The Ethnic Cleansing of Ukrainians in Poland, 1943-1947,» Journal of Cold War Studies, Volume 1, 2 (1999), 86-120 .
• "Leben und Sterben der Juden in Wolhynien, " Osteuropa, 57, 4, (2007), 123-142 .
• «Memory of Sovereignty and Sovereignty Over Memory: Twentieth-Century Poland, Ukraine, and Lithuania» in Jan-Werner Müller, ed., Memory and Power in Postwar Europe, Cambridge: Cambridge University Press, 2002, 39-58.
• "Die Armia Krajowa aus ukrainischer Perspektive, " in Bernard Chiari and Jerzy Kochanowski, eds., Auf der Suche nach nationaler Identität: Geschichte und Mythos der polnischen Heimatarmee, Munich: Oldenbourg Verlag, 2003 .
• "A Polish Socialist For Jewish Nationality: Kazimierz Kelles-Krauz (1872-1905), " Polin: Studies in Polish Jewry, 12 (1999), 257-271 .
• "Kazimierz Kelles-Krauz (1872-1905): A pioneering scholar of modern nationalism, " Nations and Nationalism, 3, 2 (1997), 1-20.
• "The Poles: Western Aspirations, Eastern Minorities, " in Charles King and Neil Melvin, eds., Nations Abroad: Diasporas and National Identity in the Former Soviet Union, Boulder: Westview, 1998, 179-208 .
• "Soviet Monopoly, " in John Williamson, ed., Economic Consequences of Soviet Disintegration, Washington, D.C.: Institute for International Economics, 1993, 176-243 .
• "Three Endings and a Beginning: Shimon Redlich’s Galicia, " on Shimon Redlich, Together and Apart In Brzezany: Poles, Jews, and Ukrainians, 1919-1945, Bloomington: Indiana University Press, 2002, in Yad Vashem Studies, 34, 2006 .
• "Pourquoi le socialisme marxist a-t-il méconnu l’importance du phénomène national? A la lumiere des enseignements que l’on peut tirer du congres de Londres (1896) de la IIe Internationale, "Revue des Études Slaves, 71, 2 (1999), 243-262 .
• «Akcja "Wisla" a homogenicznosc polskiego spoleczenstwa.» in Jan Pisulinski et al eds, Akcja Wisla, Warsaw: Instytut Pamieci Narodowej, 2003, 49-56.

Статьи в общих журналах

• Holocaust: The Ignored Reality, " New York Review of Books, 16 July 2009
• «In the Shadow of Emperors and General Secretaries: On the origins of the nations of East Central Europe» («W cieniu cesaerzy i sekretarzy»), Tygodnik Powszechny, 27 July 2008, 24-25.
• "Ukraine: The Orange Revolution, " with Timothy Garton Ash, New York Review of Books, 28 April 2005, 28-32.
• "War is Peace, " Prospect, Number 104, November 2004, 32-37.
• "A Legend of Freedom: Solidarity, " («Legenda o wolnosci»), Tygodnik Powszechny, special edition on Solidarity, 4 September 2005 .
• «The Ethnic Cleansing of Volhynia, 1943» ("Wolyn, rok 1943), " Tygodnik Powszechny (Cracow), 11 May 2003, 1, 7.
• «Five Centuries and Eight Years: Operation Vistula and the homogeneity of Polish society» (Piec wieków i osiem lat: "«Akcja "Wisla" a homogenicznosc polskiego spoleczenstwa»), Tygodnik Powszechny, April 2002 .
• "Poles and Czechs, Ten Years On, " Prospect, February 1999, 54-57.

Ссылки

• Тімоті Снайдер: офіційна сторінка на сайті Єльського університету (анг.) - через посилання на цій сторінці можна вийти на повні тексти наукових статей в оригіналі
• Timothy Snyder: A Fascist Hero in Democratic Kiev - Тімоті Снайдер «Фашистський герой у демократичному Києві». Публікація у блоґовому розділі сайту «New York Review of Books»
• Тімоті Снайдер: «Історія є найслабшим місцем ЄС», інтерв’ю (укр.)
• Тімоті Снайдер: «Янукович заперечує Голодомор як акцію, спрямовану проти українців. Але це було саме так» (укр.)
• Timothy Snyder. The Red Prince. The Secret Lives of a Habsburg Archduke. New York: Basic Books, 2008 . 344 р. - Романтичний «Червоний князь» Тимоті Снайдера (укр.)
• Про Відкриту лекцію Тімоті Снайдера в Києво-Могилянській академії (укр.)
• Романтичний «Червоний князь» Тимоті Снайдера, рецензія (укр.)

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Снайдер, Тимоти" в других словарях:

- (англ. Snyder) фамилия нидерландского происхождения (также распространена в США). Известные носители: Снайдер, Гери (род. 1930) американский поэт, эссеист. Снайдер, Джон Уэсли (1895 1985) 54 й Секретарь Казначейства… … Википедия

Тимоти Гайтнер … Википедия

Министерство финансов США - (The U.S. Treasury) Глава министерства финансов США, Министерство финансов США Министерство финансов как один из исполнительных департаментов США, функции министерства финансов США, список министров финансов США Содержание Содержание Раздел 1. о… … Энциклопедия инвестора

Режиссёрская версия специальное издание кинокартины. В режиссёрских версиях присутствуют моменты и сцены, задуманные по сценарию изначально, однако вырезанные прокатчиками для удобных временных рамок показа картины. Также режиссёры при… … Википедия

Timothy Snyder. Bloodlands. Europe between Hitler and Stalin . -Basic Books, 2010. 524 p.

Многие верят, что преступления нацизма столь колоссальны, что стоят особняком в истории. Как ни странно, это искажённое эхо уверенности самого Гитлера в том, что воля победит факты. Другие убеждены, что сталинские преступления, безусловно, ужасны, но они были вынужденной мерой для того, чтобы создать и защитить государство. Это напоминает взгляды Сталина - что история имеет только один курс, в который он верил, и который будет служить оправданием его политики для будущих поколений.

Тимоти Снайдер. «Кровавые земли»

Книга «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным» была написана Тимоти Снайдером, профессором Йельского университета, одним из ведущих американских специалистов по истории Восточной Европы. Сразу отметим, что «Кровавые земли» - работа неоднозначная, книга наверняка вызовет вопросы у российской аудитории. Почему же этот труд заслуживает серьёзного внимания в России? Прежде всего, потому, что он имел и имеет широкий резонанс как в самих США , так и Западной Европе. А значит, что снайдеровский взгляд на историю Восточной Европы 1933 - 1945 гг., возможно, будут разделять сотни людей на западе.

После выхода книги в свет, рецензии на её появились практически во всей серьёзной англоязычной периодике - New York Times Book Review, Washington Post, The Financial Times, Telegraph, The Wall Street Journal, Guardian, The Sunday Times, The New Yorker, Seattle Times, BBC History Magazine и мн. др., а Independent и The Economist назвали монографию Снайдера лучшей книгой 2010 года.

Западные критики, в частности, отмечают, что книга концептуализирует современное понимание Холокоста, помещая это событие в контекст других преступлений ХХ в. Западная аудитория традиционно ассоциирует массовые убийства в Европе ХХ в. с нацистскими концентрационными лагерями и, в частности, с Освенцимом. Представляется, кроме того, что Сталин убил гораздо больше людей, чем Гитлер, отправляя свои жертвы в ГУЛАГ . Автор опровергает эти и подобные стереотипы. Например, он показывает, что убийство людей в газовых камерах не было самым крупным преступлением Гитлера - к 1943, моменту, как эта машина смерти набрала обороты, большинство евреев в Европе уже погибли.

Кровавыми землями (Bloodlands) Снайдер называет территорию от центральной Польши до Западной России (включая Украину, Белоруссию, Прибалтику), в период сотрудничества национал-социализма и сталинизма (1933 - 1938), совместной германо-советской оккупации Польши (1939 - 1941), немецко-советской войны (1941 - 1945). Это время, пишет Снайдер, «характеризовалось таким массовым насилием, какого никогда не было в этом регионе за всю его историю. Жертвами были, прежде всего, евреи, белорусы, украинцы, поляки, русские и балтийские народности - т.е. люди, которые издавно жили на территории этих земель. В течение двенадцати лет, за период 1933 - 1945 гг., было уничтожено около 14 миллионов человек. Причём все эти люди стали жертвами целенаправленой политики уничтожения, а не погибли в результате военных действий. Никто из14 миллионов человек, о которых идёт речь, не был солдатом, большинство из них составляли женщины, дети, старики». Таким образом, Снайдер рассказывает о политике массового уничтожения.

Какие события попадают в фокурс его внимания? Приведём перечень глав книги, из которого легко восстановить сюжеты, о которых идёт речь:

1. Голод в СССР
2. Классовый террор (в СССР )
3. Национальный террор (в СССР )
4. Европа Молотова-Риббентропа
5. Экономика Апокалипсиса (нападение Германии на Советский союз)
6. «Окончательное решение»
7. Холокост и месть
8. Нацистские фабрики смерти
9. Сопротивление и кремация (включая восстание в Варшавском гетто и Варшавское восстание 1944 г.)
10. Этнические чистки (изгнание немцев из Польши в её послевоенных границах, судьба немцев на занятых Красной армией территориях)
11. Сталинский антисемитизм

Как видно из содержания, «Кровавые земли» во многом сопоставляют политику Гитлера и Сталина (одно это способно, к сожалению, отвернуть от книги значительную часть широкой российской аудитории). Кроме того, если взять немецкую часть истории в скобки, речь здесь идёт о наиболее сложных и драматичных страницах советской истории, многие из которых до сих пор составляют зону табу и умолчаний, если не в профессиональных исторических кругах, то в общественных дискуссиях и на уровне национального осмысления прошлого. То есть Снайдер дважды затрагивает болевые точки российского исторического самосознания. И появление его книги на русском языке наверняка бы привело к большому числу дискуссий, и возможно, позволило бы прояснить какие-то неизжитые комплексы.

Книга Снайдера «неудобна» и провокативна. Адресованная, в первую очередь, американским читателям, русские национальные чувства она совершенно не щадит. И дело тут не только в интонациях - таких, как, например, во фразе:

«Во время своего похода на Берлин в восточном Рейхе, территориях, предназначавшихся для Польши, Красная армия следовала предельно простой тактике: её солдаты насиловали немецких женщин и угоняли немецких мужчин (и иногда женщин) на принудительные работы» (с. 316)

Дело в том, что для отечественных читателей, знакомых с советской историей, многие ключевые эпизоды книги покажутся изолированными от исторического контекста, они представляются оттого более схематичными и определёнными (Снайдер будто бы забывает, что в истории допустимо сослагательное наклонение, есть элемент случайности, или сосуществование разнонаправленных интенций и сил).

Например, подобным упрощением представляется интерпретация ситуации с голодом: по Снайдеру, сначала подобные меры были намерено избраны Сталиным в 1933 году по отношению к советскому крестьянству; а затем чуть ли не дословно повторёны Гитлером в практике содержания пленных, а также при осаде советских городов, в частности, Ленинграда. Конечно, в этих эпизодах аналогия возможна, но для Снайдера она оказывается одной из центральных в выстраивании аргументации. Да, голодная смерть местных жителей на оккупированных территориях входила в планы Гитлера в случае победы на Востоке, но уместно ли говорить о том, что Гитлер учился у Сталина?

Пакт Молотова-Риббентропа также не рассматривается в контексте других возможных альянсов, к которым стремился СССР в 1939 г. Он берётся как данность, собственно, в книге даже не рассматривается история его подписания, и четвёртая глава - «Европа Молотова-Риббентропа» сразу начинается с описания немецких бомбёжек Варшавы 1 сентября 1939 г. История Прибалтийских государств начинается по сути с 1940 года.

Вернёмся к голоду. Глава, которая называется «Голод в СССР », рассказывает о голоде преимущественно и главным образом на территории Украины (кстати говоря, и в списке использованной литературы в основном указываются украинские источники на эту большую тему). Упоминается голод на территории Казахстана (этому сюжету отводится несколько страниц), про Повольжье, Южный Урал, Центральное черноземье и Кубань можно узнать из нескольких предложений. Безусловно, эти территории не входят в ареал Кровавых змель, который больше всего волнует Снайдера. Но исключение этого масштабного события из общего контекста подкрепляет представление об уникальности украинского опыта. Говоря о жертвах раскулачивания и коллективизации, событиях, предшествовавших голоду, автор также сосредотачивается на украинских примерах, хотя в книге отмечается, что в лагеря было сослано около 300 тыс. раскулаченных из Украины, всего же там содержалось около 1,7 млн. раскулаченных. Говоря о голоде на территории Поволжья, Снайдер отмечает, что там пострадали преимущественно украинцы, хотя это не было так По данным историка Виктора Кондрашина, которые он специально подготовил в ответ на заявления украинских историков (их по сути в данном случае повторяет Снайдер), см. доклад . См. также работы этого автора: Кондрашин В., Пеннер Д. Голод: 1932 - 1933 годы в советской деревне (на материалах Поволжья, Дона и Кубани) - Самара - Пенза, 2002. - 432 с.), Кондрашин В.В. Голод 1932 - 1933 годов. Трагедия российской деревни. - М.: РОССПЭН , 2008. - 520 с.. В то же время, рассказывая об украинских событиях, автор оставляет за скобками жертвы среди жителей русскоязычных деревень, а такие тоже были М.И. Старовойтов «Русские белорусско-российско-украинского пограничья в 1920 - 1930-е гг.: социокультурный аспект» , где автор отмечает, что абсолютное большинство русского населения в украинских областях на границе с Россией проживало в сельской местности, а не городах. Аргументация против Снайдера будто бы заставляет встать на российскую национальную позицию, но это лишь отчасти так - скорее есть стремление разобраться в конструкте, который предлагает американский историк. Его безусловно важная и содержательно насыщенная работа только бы выиграла, утратив свойственный ей, к сожалению, элемент политизированности.

Кроме некоторой одностороннести и выборочности в изложении событий, ещё один момент в аргументации Снайдера вызывает внутренний протест - это «арифметика страданий», повторяющиеся в разных главах рассуждения о том, кому пришлось хуже:

«Девяносто процентов из тех, кто попал в ГУЛАГ , остались живы. Большинство людей, прошедших немецкие концентрационные лагеря (не принадлежащие к числу немецких газовых камер, ям смерти и тюрем для военопленных), также выжило.Судьба узников концентрационных лагерей, какой бы ужасной она ни была, отличается от судьбы миллионов людей, убитых в газовых камерах, застрелянных или заморенных голодом. Разграничить уловия концентрационного лагеря и преднамеренные убийства не так легко: в лагерях также происходили казни и смерти от голода. Однако между приговором к лагерю и смертным приговором есть разница, как есть разница между принудительным трудом и газом, рабством и пулями. Подавляющее большинство погибших от рук немцев или советов никогда не видели концентрационных лагерей. Освенцим представлял собой и трудовой лагерь, и машину смерти, и судьба не-евреев, вынужденных тут трудиться, как и евреев, привлечённых к труду, весьма отличалась от судеб тех, кому была уготована газовая камера. Поэтому Освенцим принадлежит двум историям, связанным, но различным. Нахождение в трудовом лагере Освенцим сравнимо с опытом людей, приговорённых в Германии (или в Советском союзе) к концентрационным лагерям, в то же время Освенцим как место организованного убийства связан с судьбами тех, кто был убит преднамерено (С. xiii).

«Строители Беломорканала получали очень скудный рацион, около 600 грамм хлеба в день (примерно 1300 калорий). И всё-таки это было лучшим питанием, нежели то, которое было доступно в советской Украине приблизительно того же времени. Принуждённые работать на Беломорканале получали в два-три раза больше, чем крестьяне, вынужденные работать в колхозах 1932 - 1933 гг.» (С. 27 - 28).

Эти рассуждения, с одной стороны, содержат истину. Но они не совсем понятны, поскольку избираются автором как риторический приём, а сравнения даются«в лоб», без известных и без уместных в таком случае оговорок. Не было бы, скажем, более справедливым сравнить положение украинских крестьян и состояние с вопросом питания в пансионатах ГПУ УСРР в начале 1930-х? У Снайдера же получается, что узникам ГУЛАГ а или немецких концентрационных лагерей чуть ли не повезло, что они туда попали.

Впрочем, провокативность - одновременно и минус, и плюс книги. И подбор фактов, и характер их изложения заслуживают отдельных открытых дискуссий, а следовательно - наталкивают на размышления, каким образом современному историку следует ставить вопросы, стоит ли избегать формулировок, задевающих национальные чувства, или их нужно, напротив, заострять. Книга Снайдера способна и разрушить определённые мифы, и в то же время породить новые «закруглённые» интерпретации. А дискуссия о «Кровавых землях» обязательно включала бы в себя вопрос использования истории в чьих-то политических интересах.

В пользу книги необходимо отметить, что Снайдер оперирует большим массивом интересных данных, в том числе, свидетельств. А поскольку речь идёт о самых обездоленных, многочисленные рассказы от лица жертв делают книгу яркой, эмоциональной, и конечно же, страшной - весь этот материал производит сильное впечатление. Большинство свидетельств были переведены самим автором с польского, украинского, немецкого, русского языков и по сути введены в англоязычный научный оборот. Как было уточнено и дополнено и само представление о Кровавых землях. Сам автор во введении говорит о том, что об этой территории до 1989 г. у западного читателя (даже в академических кругах) было довольно смутное представление - сказывалась и закрытость восточно-европейских стран, и невозможность полноценной архивной работы в них, и то, что территории самых страшных немецких лагерей уничтожения были вынесены за пределы самой Германии, а следовательно, не было возможности посещать эти лагеря и изучать соответствующую документацию.

Наталья Колягина